Олег Верещагин - Красный вереск [За други своя!]

— Мы где-то недалеко от выхода к Светлому Озеру, — сказал Йерикка. — Под нами сейчас Птичья, она впадает в Светлое.

— Ушли, — вздохнул Данок и, сделав еще несколько шагов, поднял лицо к свету, падавшему из отверстия в каменном своде. — Одно дождь…

— Уйди оттуда, — сказал Йерикка хмуро.

— Про что, надоела темь!

— Уйди, я сказал! — шепотом прикрикнул Йерикка.

— Хун родйан?! — резко каркнули сверху. — Хаусйен, комма!

— Йой! — Данок навскидку выстрелил, вверх из «архара» и отскочил в коридор. Наверху зашумели, послышались шаги, стук, крики.

— Дажьбог пресветлый! — Гоймир припечатал Данока к стене. — Да что ж ты, безголовь!.. Они ж тут всякую дыру, что отхожее место, обсели!..

— Данваны, — оскалился Резан. — Ладом, сами данваны, не выслуги…

Сверху начали стрелять, но как-то неактивно. Гоймир предусмотрительно отвел всех подальше — и вниз выпалили ракетой. Стены дрогнули, со свода посыпались камни, заклубилась мелкая пыль.

— Славяне! — закричали сверху тем самым бездушным, металлическим голосом, от которого у любого из горцев шла дрожь по спине, который однозначно ассоциировался с данванами. — Вы там, мы это знаем! Вход перекрыт! Бросайте оружие и ждите на месте! Мы гарантируем вам жизнь и безопасность в плену!

— А то, — пробормотал Одрин. Сверху кричали:

— Считаем да ста! Потом пускаем вниз газ и удушим вас! Боя не будет! Поймите — боя не будет! Вы просто передохнете там! Поступите разумно! Раз!..

И один голос громко считал, а второй кричал и кричал правильные, разумные, скучные слова… Горцы, посматривая на ставшее смертельно опасным отверстие, из которого сеялся мелкий дождик, молчали, ждали слов князя. На Данока жалко было смотреть, он выглядел, как побитым щенок.

Ни слова о сдаче не прозвучало.

— Йерикка, — спросил Гоймир, когда сверху про кричали "сорок семь!", — тут можно выйти к Птичьей-то?

— Да, — коротко ответил рыжий горец.

— Так веди. Живой ногой.

Йерикка молча повернулся и побежал. Топот шагов последнего горца утих где-то в каменных извилинах коридоров, когда сверху упали и мягко, почти бесшумно разорвались два резервуара с газом. Бледно-серые, похожие на туман облака заклубились в свете солнца, поднимаясь все выше, потом сверху по сброшенным веревкам ловко соскользнули, держась одной рукой и зажав в другой оружие, фигуры хобайнов. Они разбежались по прилегающим к пещерке коридорам, только несколько человек остались стоять непосредственно под проломом.

Один за другим командиры поисковых групп докладывали, что партизан поблизости нет. Когда последний закончил доклад, офицер-данван заметил:

— Хорошо сделано. Они молодцы. Куда они могли уйти?

— На этом уровне только один коридор, — ответил офицер-хобайн. — А под нами, — он топнул сапогом с ремнями, — течет река, ее называют Птичья. Горы Потоков недаром так называются, они изрыты ходами… Горцы ушли вниз, к Птичьей…

Данван кивнул и движением закованной в гибкую броню руки подозвал радиста. В пещере зазвучал ровный голос:

— Бросать газовые фугасы во все щели. Штурмовым группам с плазменниками — вниз. Их не больше двух десятков. Уничтожить всех.

…Бум. И — более отдаленно — бум.

— То что? — напряженно спросил Мирослав.

— Фугасы, — ответил Йерикка. — Они бросают вниз газовые фугасы. Газ течет вниз, он тяжелее воздуха… Он может отрезать нам путь к реке.

— Как станем-то? — спросил еще кто-то.

— Раком, — ответил Олег. Он чувствовал себя на пределе.

— Одно идти надо, — сказал Гоймир. — По…

— Б-б-боги! — раздалось в темноте хоровое.

— Двигаем! — рявкнул Гоймир.

Йерикка приотстал, прислушиваясь. Олег, зашагавший было следом за остальными, вернулся к нему:

— Ты что?

— Да так, — Йерикка улыбнулся, и Олег увидел эту улыбку, несмотря на царившую вокруг кромешную тьму и то, что отсвет двух фальшвейеров исчез за поворотом. — Во время восстания взяли хангары в плен нашего связного. Били, огнем жгли, пытали, а он молчит, как каменный. Наконец — повели на расстрел, согнали людей… Ему из толпы кричат: "Сынок, да расскажи ты им все!" А он отвечает: "Эх, да если б я что знал, разве не сказал бы?!"

Кратчайший путь к Птичьей оказался отрезан. Сунувшийся в указанный Йериккой наклонный коридорчик Мирослав отшатнулся, кашляя и заливаясь слезами.

— Назад! — прохрипел он, размазывая их по лицу и обвисая на руках друзей. Все шарахнулись, ощутив легкую, но чувствительную резь в глазах. Йерикка прошипел:

— Ус-спели, сволочи! Пошли, скорее!

Они успели тоже — успели отбежать на полсотни саженей, когда сзади заполыхало пламя — коридор «чистили» плазмой. Йерикка, спеша, повел друзей другим путем. Оставалась надежда на его непонятное Олегу чутье… или понятное? Олег нутром чувствовал — странное и пугающее ощущение! — что река бежит у них под ногами, что впереди ждет опасность… А хобайны шли буквально по пятам, заливая газом мельчайшие трещины.

Время для беглецов растягивалось. Данок сперва держался, потом начал на каждом шагу просить прощенья, остальные однообразно советовали ему заткнуться. Резан угрюмо молчал, не глядя на младшего брата, а когда тот попытался отстать с явным намерением свести счеты с жизнью — схватил его за шкирку и заставил идти впереди себя.

Второй путь оказался тоже перекрыт газом. В третьем коридоре горцы лоб в лоб столкнулись с хобайнами и после нескольких секунд беспорядочной пальбы сумели отойти без потерь. Тяжело дыша, они остановились в каком-то коридорчике. Большинство сползли по стенам на пол.

— Край, — со всхлипом выдохнул Святомир. — Да я часом задыхаться не хочу. Драться пойдем.

— Тихо! — Йерикка, стоявший у стены, оттолкнулся от нее лопатками и сделал шаг на середину коридора. — Есть еще один путь. Пошли. Терпеть не могу ползать на брюхе, да видно, придется!..

…Если бы Олег знал, что это за путь, он бы застрелился. Крысиный лаз, через который предлагал лезть Йерикка, спускался вниз под углом в 30 градусов, и Олег испытал давящий ужас, когда обнаружил, что его плечи, едва-едва проходят в эту дыру. Но у Йерикки, у Резана, у многих ребят плечи были шире, а кое-кто из них уже пролез в отверстие, толкая перед собой крошна и оружие.

Пришлось бросить ТКБ и «утес», патроны и тромблоны к ним, «гром» и все выстрелы к нему — отряд лишился тяжелого оружия. Бросая, мальчишки хмуро сопели, какое-то время стояли рядом, потом резко отворачивались и лезли в дыру, не оглядываясь. И дело было не только в том, что огневая мощь отряда резко падала, и не в том, что оружие досталось нелегко и было ценным. Просто немного это напоминало… ну, как бросить беспомощного друга, иначе не скажешь.